Когда провожал ее из столовой в комнату, тело буквально сгорало и тлело. Мышцы напрягались так, словно вел девушку до постели. А все остальное просто каменело. Холодный душ, вот что мне сейчас очень даже бы не помешало. Желательно, с головой, и подольше бы. Мысли все время возвращались к одному. Какие же упругие, округлые у нее ягодицы, вот уж истинное произведение искусства и никакие картины, скульптуры, вазы и прочие мертвые вещи не сравняться с живой прелестью женщины… Изгиб спины, походка, волосы… Грудь… Чертова земная униформа не скрывала совсем ничего, и девушка выглядела сейчас почти как нагая. От этого жар разливался по моему телу и костюм стеснял все сильнее.
Не тренируйся я годами сдерживать дыхание, сейчас, видимо, пыхтел бы как земной паровоз.
Я с трудом цедил тяжелый воздух Земли, стараясь двигаться как ни в чем ни бывало. Хорошо, что наша униформа отличается от земной и плохо. Каждый шаг усиливал боль и желание сорвать с себя ненавистную тряпку, дав волю измененному телу
Не знаю, чем все закончилось бы, но прозвучала сирена и мне пришлось ретироваться. Наверное, к лучшему. Находиться так близко к Олесе, иметь все рычаги заполучить ее, просто себе в качестве дара сыну императора, взять ее прямо там, в каюте и наконец-то хоть немного успокоиться, оказалось слишком соблазнительно.
Я поторопился в рубку управления, чтобы проверить причину тревоги. Оглянулся, но хорка исчезла за дверью.
Думает ли она обо мне хоть немного? Или рада, что мы наконец-то расстались?
Впервые в жизни долг и работа отступили для меня на второй план. Я двигался к командной рубке по инерции, а все мысли и чувства устремлялись к Олесе. Что она там себе надумала и решила после нашего странного совместного обеда? Интересен ли я или хорка счастлива избавиться от непонятного инопланетника? Я волновался об этом гораздо сильнее, чем о причинах сигнала тревоги, возможной катастрофе или нападении».
На этом записи обрывались… Я бы хотела услышать от Фента – как он ощущал себя на наших свиданиях, что изменилось с нашими встречами. Но дневник скоропалительно закончился.
И вдруг пронзило неприятное озарение. Он не только работал соглядатаем! Рассматривал под лупой станхийских представлений о работе и миссии хорки насколько хорошо я знаю свое дело. Не-ет! Все это было бы простительным. В свете политических соображений, необходимости создать комфортную обстановку там, где расы плотно сотрудничали, где жизни людей и станхов тесно переплетались, а порой и зависели друг от друга.
Фент влез в мою личную жизнь, нарушив правила своего же департамента! Нагло, беспардонно, просто по-хамски! И ради чего? Чтобы побыстрее понравиться? Даже не пытаться узнать меня лично, раскрыть женщину во время общения? Тупо облегчить себе задачу?
Так вот что Фент не рискнул рассказать мне!
И правильно, что побоялся озвучить! Не зря он взял слово с Дремора!
Окажись сейчас Фент передо мной, получил бы несколько звонких пощечин. И плевать, что он – сын императора! Эдакий высокородный и благородный! Плевать на все приятные эпитеты, которыми меня наградили в записи! Он вторгся в мою личную жизнь, прошлое и настоящее без спроса, разрешения и веской на то причины!
У меня это просто в голове не укладывалось!
Я даже не знала – чего больше хочется. Убедиться, что с Фентом все в порядке, его не разорвали на части джетты или самой порезать станха на лоскутное одеяло.
Кулаки инстинктивно сжались, я даже слышала хруст суставов, ноги буквально одеревенели, скулы свело от напряжения.
Ярость заполнила до отказа. Такая непривычная для хорки, совершенно для меня неестественная, похожая на вулканическую лаву – неукротимую, опаляющую и безбрежную.
А, я-то, дура, еще собиралась защищать своего дражайшего Фента! Отвечать на мерзкие подозрения в том, что станхи следили за людьми из каждого утюга и каждой кастрюли, лезли в постель третьими лишними, раскрывали личные тайны союзников. После первой половины дневника я прониклась к принцу, если не уважением, то по крайней мере – полным доверием. Решила, что страшная тайна Фента – это его работа соглядатаем, на благо государства и Союза планет. Я почти оправдала станха, готовилась продолжать отношения… Плюнув на любые предубеждения, не зависимо от мнения и реакции земного правительства и сородичей! Полететь вместе с Фентом на Станхию, если Земля поссорится с союзниками, уже не виделось нелепой идеей. Скорее удачным решением ситуации.
Боже! Какая же я дура! Наверное, еще поглупее Эли, если позволила запудрить себе мозги кучкой красивых фраз и вельможных жестов! Хотя нет, я всего лишь женщина… со свойственной нам тягой к романтике… С нелепыми, пошлыми фантазиями о том, чего нет в природе.
Безупречных мужчин, джентельменов, которые уважают любимых, их личную жизнь и пространство…
Фент цинично все обо мне выяснил, а затем использовал сведения как кнопки и рычаги для завоевания симпатии. Простенько и очень по-станхийски. Не надо лишний раз напрягаться, находить общий язык с женщиной. Просто выяснил всю подноготную – и вот тебе счастье, на блюдечке!
Фент просто мной манипулировал!
Наверное, он узнал и то, о чем я никогда никому не рассказывала. То, что мучило и тревожило, заставляло сгорать от стыда! То, что я хотела бы навсегда вычеркнуть из прошлого! Ведь об этом знала полиция…
Вспомнились наши свидания с Фентом, его резкое осуждение насилия, его заступничество перед Владом… так вот где собака порылась!!!
Вот почему он сказал это! Просто чтобы понравиться, использовать мои тайные слабости, и даже весь ужас пережитого…
Это низко, нечестно и отвратительно… Взывать к самому страшному, самому унизительному, самому мерзкому, чтобы просто вызвать симпатию…
Тревога за жизнь и здоровье командира спорила в душе с возмущением, эмоции взвинчивались и взвинчивались. Словно я не хорка – обычная землянка, «человечка», как иногда выражались упомянутые Фентом сторонники феминизма. Скоро они к каждому слову приделают и женское окончание…
Титанка, пенопластка, пакетка… Ну а что, раз уже есть человечка…
Боже, какие нелепости и глупости крутятся в голове, когда нервничаешь! Я просто совершенно растерялась, впала в прострацию, в оцепенение. И будто совсем издалека, с другой планеты, из другого измерения, послышался взволнованный голос Дреймора. Слова и фразы я не разбирала, слишком ушла в собственные переживания…
Он очень старался говорить спокойно, но погасить бурю эмоций не под силу порой даже хорру.
В последнее время это стало слишком очевидным, для меня так уж и подавно.
Внезапно компьютер Фента дал сбой, или Дреймор что-то эдакое сделал. Перед нами выплыли мои фотографии – трехмерные изображения на работе. Я рядом с поссорившимися патрульными, утешаю спасенную девочку, помню, мы вытащили ее из капсулы, выброшенной уничтоженным космолетом. Ребенок тревожился за родителей, да и просто пережил сущий ад. Слава богу, сейчас с мамой и папой. Вот я беседую с Дреймором, уже в баре на Эльвересте. Вот тороплюсь по коридору, видимо, на какой-то срочный вызов. Вот я разнимаю драчливых молодоженов, что полетели на медовый месяц и вдвоем не справились с управлением… Обвиняли друг друга и ссорились… А после моего успокоения уединились в каюте для интима… Смешные, глупые и счастливые!
Трехмерные снимки пролистывались, я видела только рабочие фотографии, изредка те, что сделаны в столовой или в барах самого Эльвереста.
Дреймор ткнул пальцем в изображение и произнес уже более спокойно:
– В послании императора Станхии значится следующее. Они следили только за рабочими моментами и никогда не вторгались в личные. Власти Земли тоже имели соглядатаев. Вроде бы по обоюдному согласию, хотя обывателям ничего не сообщалось. Но надо ждать официального выступления. Обещали, что император Имендий лично выступит перед обеими расами. А затем скажет свою речь глава департамента Земли и ее колоний. Наш любимый Максимилиан Ваттарлин.